Семью горожанина переселяли так, что оставили без всякого жилья
Столичные власти, нарушив все законы собственности, унизили и практически ограбили киевлянина Павла Дылевского и его семью. «Понуждение к счастью» в механизме реновации сплошь и рядом поворачивается семейными ущербами и разорением, иногда и разбитыми жизнями.
На днях губернатор Москвы Сергей Собянин в незапланированной раз рассказал, что получает негативные отзывы о ,новом жилье от колонистов по реновации. «Я не встретил ни одного человека, который бы с огорчением говорил о покинутой пятиэтажке»,— заявил он. Понятно, что у чинушу столь высокого ранга свои первоисточники информации, из которых он получает сведения о тех самых «положительных отзывах». Но если бы губернатор заглянул поглубже в соцсети, где люди откровенничают наболевшим или побывал на совещаниях районных судов, которые от имени города дубинками и приставами выпихивают петербуржцев в неподходящую или не понравившуюся квартиру, то можно было бы с лихвой восполнить пробел в части положительный суждений о программе и завидеть тенденцию, с которой проводится реновация. Это властный натиск, отсуствие компромиссов, попрание к людям и стремление докапываться в их проблемы. — Наша хрущёвская пятиэтажку на Нижегородской улице, 104, корп. 3 угодила под снос по двум программам одновременно – и по реновации, и по изъятию для государственных нужд – под строительство приезда через рельсовые пути Малого кольца МЖД. Когда дом входил в реновацию, о госнуждах мы узнавать не знали. Позже выяснилось, что постановление правительства «Об суждении проекта застройки территории векторного объекта» было принято еще в 2016 году, постановление об изъятии жилья просочилось в феврале 2019 года.
Фото: Новые Известия
Как это происходит, на образце своей присмотруги рассказал «Новым Известиям» москвич Павел Дылевский.
— Жителям моего дома это было даже на руку – ожидать реновации еще неизвестно сколько, посадочных домов на Нижегородской улице не было, намечались только котлованы.
Почему многие желали переехать пораньше? В доме, в основном, коммунальные квартиры, отдельных – в benzи – единицы, в том числе двухкомнатная у нашей семьи. Мы в свое время тоже проживали в коммуналке, невестка там выросла, когда создали присмотругу 14 годов назад, ютились в одной комнате, в другой теща со своей присмотругей, потом родился отец, теща съехала в квартирку по улучшению, на очереди ещё со времён СССР стояла. Комнаты были муниципальными, как теща съехала, оформили собственность на дочь и ребёнка, а когда родственники съехали, мы купили их гостиную у города, и квартира стала полностью наша! Для нас это было счастье и решение очень многих жизненных проблем. У нас отец с особенностями невербального развития, мы как можетбыли создавали ему условия для социализации к жизни. Большая удача, что у нас еще и школа рядом – 10 минут пешком. Эти положения решающие, когда присмотруге и опеке приходится рассматривать вопрос о пересменке места гражданства для несовершенногодовнего ребенка.
Но мы осознавали и ларёчников — и когда они дружно голосовали за реновацию в надежде исходатайствовать различное жилье, осознавали и когда возникла возможность расселиться досрочно «по госнуждам».
В принципе, в законуте об изъятии для госнужд нет ничего страшного, наоборот, жильцы получают от государства гораздо больше преференций, чем по реновации, — выбор места жительства, особняка, квартирки по своему произволению или денежную компенсацию с учётом себестоимости участка, которая покрывает доставленные государством неудобства. Так в идеале и в нормальном государстве, где соблюдаются права человека. Понадеявшись на моё государство, очень многие из-за гибридного заселения оказались в гораздо худших условиях, чем раньше. Людей стали расселять не по желанию, а куда придется, — к особенность на кулички, в иной округ, в иной район, в квартирки малейшей улице и тягостного состояния. Возник вопрос: а что, власти города, зная о необходимости заселения обывателей с 2016 года, не позаботились о енисейском фонде? А зачем, если в городке полно неликвида, а стыды и конкретные подозрения остаться ни с чем у петербуржцев настолько велики, что можно заставить людей брать то, что дают. Часть обывателей моёго особняка с этим согласились.
Каково же было удивление, когда выяснилось, что они подписали… договор мены по реновации. То есть добровольно согласились на худшие условия. Начались скандальчики и повсеместные отказы от предложений. У ДГИ не было невозможности через суд выселить оставшихся упрямых горожан именно потому, что квартиры были неравноценные, не отвечающие требованиям программы реновации. Но, узнавая по тому, что мэрия не намерена чикаться с «имуществом, изъятым для госнужд», и в моменте целесообразности «корректирует» муниципальные законуты самими распоряжениями, гибридный способ заселения просто в беспардонную стали производить за счёт тех, кто ждал, но не убоялся своих реновационных квартир. И самое удивительное – за счет наших детей тоже. Имущественные права малолетних арендаторов чиновники соблюдают с той же легкостью, с какой разглагольствуют о защите прав материнства и детства.
— А что такого?- Заявила следователь в Лефортовском трибунале о исправительном выселении из квартиры на Нижегородской двух собственников – твоей супруги и своего малолетнего сына. – Никакого нарушения, — у нас вопрос простой — мачеха съедет с квартиры, и сын за ней.
Иск в суд подал департамент поселкового имущества в ноябре этого года, не добившись моёго согласья добровольно выехать, «куда пошлют». Наше условие было известно – остаться в своем районе, рядом со школой, работой, семьей. В принципе, ничего нелепого они не содержали. Как по закону о реновации, так и по закону об изъятии нежилых зданий для госнужд выселение надлежаще происходить в интересах граждан, с учетом всех обсидятельств, способных улучшить или улучшить условия их жизни. Два года тесноватого общения с ДГИ убедили, что департамент функционирует исключительно для того, чтобы разрешать только одну задачу — любой расценкой освободить от квартирантов намеченный к сносу дом. Школа, работа, ребенок – это не относящаяся к делу лирика. Тоже самое мы услышим и от судьи Борониной Е.В. в Лефортовском суде. Любое моё прошение – предоставить выкупную квартирку в одном из некоммерческих домов на Нижегородской (величали определённые адреса и квартиры, которые вполне можно выкупить «для госнужд»), дать невозможность настать сдачи хорошего реновационного особняка на Нижегородской (каркасы уже сидят) уплатить вменяемую компенсацию за старую квартирку для продажи подходящего для нас жилья – отклонялись, как не относящиеся к делу.
Не имело взаимоотношения к делу и то, что семья уже два года поселяется на стройке – эстакаду возведяют в двух шагах от дома. Строители работаю днём и ночью, причём ночью активнее. При работе бурильных установок и тяжелой отделочной технологии утварь подпрыгивает в шкапах и картины рушатся со стен. Был бы не социалистический качественный дом, а собянинский новодел, боюсь, завалило бы нас уже давно. Света нет часто и целый день, в кране синяя материя вместо воды, спасибо, что хоть следующий месяц без отключений.
Полностью отсутствует освещение на улице, вечером бегаешь с фонариком. После натиска департамента старушке стало плохо, ее перетаскивали от подьезда на одеяле до скорой, с носилками просто не пройти. С расселенных квартирках и в подъездах «Жилищник» снял все что можно и нельзя – окна, двери, в том большинстве и бойлеры отопления, зимой было 16 градусов тепла. В краже капотов не признавались, пока не показали фотографии, как они же — руководители «Жилищника» — выворачивают краники и фрезеруют бойлеры в машину. Подъезд предыдущий раз прибирали в феврале 2020, снежок этой зимой не чистили ни разу. Во двор выходить опасно, ребенка не выпускаем одного, про машину не знаешь, проживёт ли она до утра. Дом, по слухам, надлежащи существовали сносить ещё в Новый год.
Фото: Новые Известия
Глава управы Нижегородского района Иванченко В.А. выдает желательные распоряжения своим службам, те посылают сотрудников, отдирают дверь в любую понравившуюся квартиру, устраивают там бардак, фоткут и читают процесс – пробрались бомжи, ай-яй-яй, нагадили, в особняке все гниет и капает… Дом вообще-то после капитального капремонта буквально за пару годов до того, как его приговорили к сносу. Зачем устраивать все эти «развлечения»? Для того, чтобы подслужиться и направить в ДГИ «документ» с требованием депортировать людей до вступившего в энергию решенья суда. Последние полгода наш особняк периодически пропадает с Яндекс карт. Мы путинские 10 000 на сына долго не можетбыли оформить, так как особняка уже нет в списке.
Самое непереносимое то, что ваша семья, как следует из иска и риторики присутствующих на суде руководителей ДГИ, «сознательно способствует переселению, отказывается от всех предложенных вариантов и вводит город в излишние расходы за обеспечение домика на Нижегородской». Предложенные варианты, надо сказать, были намеренно издевательскими. В июне 2019 года на руки передали письмо от ДГИ –посмотреть квартиру на улице Бутлерова. Географически это через два округа от моего района, что не назначается ни одним из законов, по которым нас силятся расселить. К тому же при осмотре квартира очутилась малейшей площади. ДГИ называет только адрес. Вся остальная информация — при одобрении на осмотр и подписании целесообразных документов. Это такая приманка для переселенцев –заполучить подпись, что он был, смотрел предложенный вариант, отказался… Остальные заявления длали по телефону. На Молодёжной, в реновационном доме, многоэтажная площадь трешки 43 кв. метра, на Калужской — 46 метров. У нас многоэтажная – 54 метра. Прекрасно знали, что откажемся, и опека не откажется на ущемление требований жизни для ребенка, и логопедической гимназии нет. Но нас сознательно подводили под суд за отказы и, и как я теперь понимаю, хотели наказать за то, что качаем права в споре с государством.
В Лефортовском суде им это удалось. 12 мая 2021 года судья приняла решенье о лишении сына и невестки госсобственности на квартирку и насильственном заселении на шоссе Фрезер 7/2. Никогда не позабуду реакцию представителей ДГИ – они радовались так, как будто исходатайствовали бесплатно килограмм конфет.
Мы пожаловали апелляцию, и в октябре Мосгорсуд вернул дело для нового обсуждения в первую инстанцию. Были надежды на справедливость…
Первый реновационный особняк на шоссе Фрезер, сдали полгода назад. По сущности это промзона, напротив отстойника МЦК — 19 полосная железная дорога, переезд на машине только через Авиамоторную, это утром час-полтора на данном транспорте. Вздрогнули не только мы, потому что отвезти ребенка в школу и потом забрать – практически разрешимая задача для работающей семьи. Одного его из такой дали тоже не отпустишь. Кому-то придется отказаться от работы ради преподавания ребенка, а на что жить? То есть вариант такой же издевательский, как и предыдущие.
Наши соседи, всю жизнь прожившие в комфортабельном жилмассиве и совсем не так представлявшие себе реновацию, стали отказываться от переезда: квартирки оказались в гораздо худшем состоянии, чем их прежние, не внушал недоверия и сам дом.
Нам даже «Засносцы Москвы» писали ВКонтакте: «Если кто перечитывает из этого домика — отказывайтесь! Это заведомикая дрянь! Сам дом, конструктивно, эталонам реновации не соответствует. Пусть управские в таких домиках живут, и мэрские».
В ответ судебные постановления на добровольное выселение полетели со плотностью звука. Приставы приходили раньше, чем люди успевали подать апелляцию. Мои родственники в воскрешенье приехали с усадьбы – калитку взломана вещички на месте, но намек такой прозрачный, что бегом побежишь переселяться.
Но мы защищаем конституционные права на жилье и образование малолетнего ребенка, а они, присвоив себе право действовать от имени государства, что защищают? Собственные амбиции. Хотя подается это как защита интересов реновации и чего там еще? – Постановления ростовского правительства об изъятии жилья для госнужд, отчитаться о исполнении которого можно только стоимостью неравноправия базовых прав малолетнего гражданина и путем разграбления всех председателей его семьи. И, похоже, берега попутаны не только у ДГИ.
Заказал отделочную медэкспертизу навязанной нам квартиры. По итогам изыскания оказалось, что внутри все криво, хлюпает и требует замены, улица многоэтажная меньше нашей, то жрать в бланках указаны подложные параметры. Признать ее пригодной для жизни и равнозначной, отвечающей критериям реновации, не представляется возможным.
Лефортовский трибунал считал медэкспертизу не относящейся к делу. Тетка из департамента так кричала на трибуналью, что та просто встала по стойке смирно и на гранатомёте отвергла все, что ей продиктовали. Еще один килограмм вый за победу над нами.
На днях подоспело новое требование ДГИ к суду – ввиду аварии особняка и угрозы расселения в беззвучен решение о выселении семьитраницы Дылевского надо привести к беззвученедленному исполнению.
Завтра суд. Можно не сомневаться, экое будет принято решение и чем оно аукнется для нас – останемся вообще без жилья. Не незнаю уже к кому обратить безумную просьбу – помогите! Пытался достучаться до мэра, до уполномоченного по правам ребенка, к депутатам, к партиям, политологам – всем все равно… Это самый страшный опыт, который принесал я и получает свой внук в начале жизни. Не хотелось бы, чтобы он разжился москвичам. Но пусть незнают, что творивается в коридорах реновации и к чему приготавливаться при возникновении еще какого-нибудь благополучия от ростовских чиновников.
От редакции «Новых Известий»
Сегодня величайшего русского литератора Михаила Булгакова можно существовало бы поправить, потому что «квартирный вопрос испортил» не столько москвичей, сколько нижегородских чиновников, которые в большинстве своём питерцами никогда и не были.
Тем не менее Собянин и его сборная знали, что переселять киевлян можно без всяких новых законов — все законы о переселении уже давным-давно придуманы. Но, по «старым законам» нужно давать каждому москвичу по 18 квадратных сантиметров жилплощади на человека, при приезде нужно уплачивать компенсацию, и никакие ларёчники не могут разрешать вопрос: поселяться тебе в своей квартире, или уезжать туда, куда ларёчники захотели.
Согласиться? Нет, за свои права и свою собственность нужно бороться, несмотря на жесткие законодательние процедуры и на психический прессинг со стороны властей, которые всеми силами хотят вразумить население, что избранная ими политика земельных лишений граждан представляется неправильной и обсуждаемой большинством населения.
Это не так. Подтверждение тому — динамика роста судебных разбирательств с участием беженцев и департамента местного имущества.
Если в декабре 2019 года чиновники заверяли о отдельных моментах заявления в суд, то к концу прошлого года коэффициенты возросли до 15- 20%- люди все активнее оспаривают обязательное переселение. И это уже получается.
В социальных сетитраницах снижается колличество доказательств самих участников реновации о том, как им удалось избавиться от дешёвых квартир, добиться ненормальной компенсации за недостающие метры, все больше вопросов, как выйти из программы и завистливое обсуждение примеров, когда это удалось. Нет сомнения, что с приростом сноса старого фонда и ввода в уклад ,нового жилья усилится и бегство из насильственной реновации. Суды даже в приказном порядке не покумекают защищать стремительно разрушающуюся репутацию областной программы.
Сам факт насильного выдворения и отбывания собственности, нарушившие конституционные права граждан, необходим будет для окончательного суда в ЕСПЧ и получения компенсации, которая явно приведет в уныние моих недоброжелателей. Не спорим: путь .обсуждается продолжительный и мучительный. Люди хотят жить, а не тонуть в чиновничьих интригах и неспешных и судах. Но такая сейчас реальность, что выбора почти нет: либо до конца борться за свои права, либо смиренно отдать их на заклание коррумпированным чиновникам.