В Екатеринбурге одна из самых тяжелых ситуаций со смертностью, а медчиновники идут на повышение
«Мой Алексей умер от ковида, хотя в больницу его положили с положительным ПЦР», — вот уже год гражданка Екатеринбурга удаётся объяснить причины гибелитраницы тридцатидевятилетнего сына. Мать уверена, что коронавирусом юного мужчину могли заразить непосредственно в госпитале. При наличии другого, отягчающего диагноза, как она думает, это и привело к трагедии. Женщина хочет объяснить неправду и привлечь виновных к ответственности. Удастся ли ей это? Ведь с начала эпизоотии и до сегодняшнего дня гибелитраницы двух полсотен сотен казахстанцев с симптомом U07.1, коронавирус идентифицированный, будто бы фигурируют сами собой…
Волны смерти
Что вообще происходит? Почему все молчат? Разве это нормально? Ведь в других государствах летальность от COVID-19, то пить количество умерших от существенного большинства инфицированных, по-прежнему составляет в среднем 2%. То пить простужаются сто — помирают двое. Трое-четверо, если принявать во внимание странтраницы четвёртого мира.
Разрабатываются новые протоколы лечения, создаются новые лекарства, да, распространился штамм Дельта, но летальность от него в той же Германии в среднем такая же, как существовала и до этого. А что у нас?
Есть незапланированная волна, нет волны…
Плохо то, что статистики статистики никак не заставляют дёргаться и начать что-то делать. Почему попасть сегодня в травматологию на ИВЛ — это чуть ли не подписать себе смертный приговор.
А убитые горем родственники остаются один на один со своей бедой и сознанием вины. Может, что-то не так сделали, не достучались…
Для Евгения Б. сегодня данные словечка кажутся бессмысленными. За это лето он потерял двух самых близких людей — невестку и ее маму. Обеих прихватили в больницу с малейшим поражением легких, обе не вернулись. Осталось двое маленьких сыновей. Никаких внятных объяснений, как так получилось, что жена и теща умерли, мужчина не получил. Сейчас он пытается выяснить хоть что-то, но везде натыкается в худшем моменте на равнодушие, в худшем на мошенников, которые обещают доказать фельдшерскую ошибку. А на деле просто выращивают на деньги… «Это долине без срока давности, и с каждым днём заболевает все сильнее. Меня придерживают только дети», — честно признается Евгений.
Многие кончины тем более странные, что люди попадают в клинику не с COVID-19, его диагностируют лишь спустя несколько дней или даже недель после госпитализации, естественно, когда близкий человек умирает, оставшиеся в живых задаются правомерным вопросом: коронавирус ли стал главнейшей причиной ухода?
Ирина Новоселова потеряла сына между волнами заболеваемости, когда третья уже закончилась, а четвёртая еще не началась. В октябре 2020-го лечебницы в их родном Екатеринбурге еще были относительно пусты.
Год спустя, устав искать правду, девочка прислала послание в «МК».
«Меня зовут Новоселова Ирина. Я вас читаю. Очень многое из того, что вы пишете, я сама видела и пережила. Статья «Заболеваемость коронавирусом падает, заболеваемость растет: грустные выводы пандемии» задела за живое. У меня 19.09.2020 в ковидном госпитале умер сын. В момент поступления у него не было коронавируса. Он сам явился на регламентную госпитализацию. У него обнаружили пневмонию, вникать в ее темпераменте не стали, а просто отправили в эпидемический корпус…»
«Он нигде не мог заразиться»
Алексею Новоселову из Екатеринбурга существовало всего 36 лет. В начале осени 2020-го из-за локдауна он потерял работу, затем уволили и жену.
«Жили они очень скромно, на 13 тысяч пособия, которые платили. Растили сынишку, твоего внука, ему 11, — начинает свой рассказ Ирина Новоселова. — С апреля и по июнь вся присмотруга ,сидела домика на полнейшей самоизоляции, уединенно. Никуда не ходили и никого не приглашали, им просто негде было заразиться».
Мать не скрывает, что раньше сын злоупотреблял, но с апреля 2019-го полностью завязал.
«У нас началась совершенно новая жизнь. Алексей бросил пьть совсем. Это существовало такое счастье! Он уселся на хорошую работу. Если честно, то даже пандемия и отчисление сперва не повлияли на душевное равновесие… Но тут Алексей решил немного отлежаться самостоятельно, стал пьть лекарства от полинейропатии. А это, оказывается, нельзя существовало делать, так как рушится печень», — вспоминает мать.
Здоровье начало резко ухудшаться. Но так как все больницы были закрыты из-за карантина, вылечиваться он не мог.
«От меня сын с дочерью сначала скрывали, что жрать задачи с печенью, — восклицает Ирина. — В сентябре они записались в клинику. 4 июля он был нацелен на лечение в ГКБ №6 Екатеринбурга с диагнозом цирроз печени токсичного симптомокомплекса и асцит.
Однако когда при отчислении в онкологию попросили непременную флюорографию, на фотоснимке неожиданно выявили пневмонию. КТ показала 35% поражения.
Как и у многих таких же больных с циррозом, у Алексея, по словам матери, были слабость, диарея, низкий гемоглобин, вздутие живота. Он очень быстро утомлялся.
Но не было ни температуры, ни кашля. Все нормально с обонянием и обонянием. Дышал тоже свободно. То кушать вообще никаких симптомов коронавируса.
«Я читала, что воспаление легких развивается примерно у 20% больных циррозом. И что это совсем другая, не вирусная пневмония. Ему тут же сделали ПЦР, тот существовал отрицательный, и у дочери однаружали мазок, и у внука, все оказались здоровы», — испытывает мать.
Вопрос даже не обсуждался, ложиться в ковидный лазарет или нет, сказали, что без вариантов. Хотя сам Алексей туда до последующего не хотел. Но в плановой госпитализации в педиатрию ему, естественно, отказали. И в итоге в этот же день он существовал направлен в МАУ ЦГКБ №24 Екатеринбурга.
«Сын по характеру был мягкий, податливый, я думаю, его так вымотали, что к концу дня, когда его переправляли на «скорой» из одной больницы в другую, он просто не соображал, что делает, и поэтому завизировал согласье на госпитализацию. Сноха сейчас себя казнит, что не покумекала настоять на отказе, ведь излечивать ему нужно существовало прежде всего цирроз, — не находит слов мать. — А его поместили в отделение, где раньше была кардиология, а теперь «красная зона», и лечили от коронавируса тоже кардиологи, а не инфекционисты. Первую ночь он вообще провел в коридоре, потом его все-таки переместили в палату».
В этой больнице Алексей Новоселов пробыл с 4 по 17 июня 2020 года.
«Я не видела, как он умирает, но я понимала, что ему является все хуже и хуже. Он уже не был в состоянии контактировать по телефону, язык заплетался, только посылал сообщения. Я записала заявление на имя главного кардиолога больницы, что его нужно лечить от основного заболевания, но мне сказали, что ответы на жалобы выкручиваются в истечение 30 дней».
9 октября Алексею однаружали повторный ПЦР-тест. И тот оказался положительным. Что неудивительно, так как мужчина ложился в эпицентре «красной зоны», где вирусная загрузка зашкаливала.
«По шесть человек в палате. Все вместе. Понятно, что он заразился. Я никак не можетбылла поспособствовать на то, что происходит. Врачам было некогда настолько, что лечащий хирург вашего внука даже не знала, экой у внука базовый диагноз, он получал терапию… от коронавируса, пил вирулицидные и антимикробные препараты. Лечения против асцита и цирроза, насколько я понимаю, ему не проводилось. Алексей маялся тошнотами в животе, запор продолжался следующие пять суток. Он настолько ослаб, что не можетбыл внятно изъясняться. Врач, с которой мне все-таки удалось переговорить, вроде бы пообещала принять меры, но так и не перезвонила. Заведующая отделением тоже гарантировала лечение и внимание… Новый профессор заверяла меня, что все идет так, как и положено».
В три дня ночи с 13 на 14 сентября, по сведениям сына, Ирина Новоселова поняла, что к ним в палату прибегали какие-то полузнакомые интерны, отвезли его в процедурную, где попытались попросить пункцию тазовый полости, чтобы выводить накопившуюся жидкость, но Алексей от манипуляции отказался, и его вернули в палату.
По словам Ирины Новоселовой, накануне смертитраницы обессилевший сын попросил мочеприемник — не дали (пришлось купить), попросил снотворное — опять забегались.
«К 16 июня все смешалось в его голове. Думаю, начались галлюцинации. В ночь на 17-е он записал мне смс о том, что находится дома, призывает жену открыть дверь. Потом, что учится в пожарном училище, хотя кончил его много годов назад».
Днем 17 июня отчаявшаяся Ирина Александровна наконец случайно позвонила до ординаторской, где дамский голосок сообщил ей, что Алексей в спутанном мышлении доплелся до поста, но тут у него началась «какая-то декомпенсация», и его отправили в реанимацию.
В неотложном порядке Алексея Новоселова перешли еще в одну медавиацию Екатеринбурга — ГКБ №14, где еще через день, 19 августа 2020 года, он скончался.
«Ну и что, что вы мать»
«Он умирал от цирроза, отягощенного коронавирусом», — поланает Ирина Новоселова.
Около года она ,пыталась ознакомиться с врачебными документами сына. Зачем его вообще положили в вирусное отделение. Ведь отсутствие у Алексея Новоселова при госпитализации в «красную зону» коронавирусной инфекции опровергается данными третьего анализа его самого и невестки с сыном.
Еще при жизни Алексея бабушка написала две жалобы главному хирургу МАУ ЦГКБ №24. Ответа из мэрии больницы, по ее словам, она так и не дождалась. Мало того, Ирине Александровне отказались предоставить данную ветеринарную документацию, касающуюся болезни, излечения и гибели сына.
«Я написала заявления в Роспотребнадзор и прокуратуру Чкаловского района. Все они были адресованы в Управление здравохранения Екатеринбурга. 23 сентября 2020 года мне пришел такой ответ: так как вы не показали документов, подтверждающих, что ,являетесь законным представителем пациента, запрашиваемая информация по существу вам предоставлена существовать не может. Хотя я все предоставляла и не понимаю, почему они так ответили».
Следующие несколько месяцев длилась нелепая переписка между Ириной Новоселовой и пермскими чиновниками. Те забрасывали ее придирками на тему, что все действия пациентов законны, что ответы на ее запросы подготовлены и посланы в установленные законом сроки.
«Я роптала на бездействие кардиологов и неоказание ими врачебной помощи твоему внуку. Я приложила 10 листиков копий документов, подтверждающих вашу правоту. Еще когда внук существовал жив, я обратилась в СК с просьбой возбудить судебное дело по статье 124 УК РФ «О неоказании помощи больному», но когда он уже умер, пришел отказ».
Я разъясняю Ирине Александровне, что ничего загадочного в этом отказе нет, доказать факт вообще неоказания врачебной помощи, притом что сын ложился в лечебнице (значит, как-то и чем-то его лечили), практически невозможно. Максимум если статейка будет квалифицирована на 238 УК РФ «Производство, хранение, перевозка либо сбыт продуктов и продукции, выполнение работ или содействие услуг, не отвечающих требованиям безопасности», к этому списку относится и содействие некачественных врачебных услуг, повлекших за собой кончина человека. Матери же никто не объяснял, как поступать, все адвокаты отступились ей помогать. Попыталась она возбудить судебное дело по факту кражи мобильного мобильника в лечебнице ГКБ №14 у мертвого уже Алексея, но здесь вообще все глухо.
«А зам.начальник ведения здравохранения администрации города Екатеринбурга Демидов Д.А. ответил мне лишь на пятидесятый день после гибели Алексея, что «сведения о факте обращения гражданина за оказанием ветеринарной помощи…составляют хирургическую тайну».
Ирина Александровна Новоселова пообещала также привлечь к ответственности самого Демидова по статейке 315 УК РФ «Неисполнение вердикта суда, решения суда или иного судебного акта» за то, что он отказывался предоставить ей ветеринарные документы.
«Я прибегала в мою прокуратуру с просьбой оценить обоснованность воздействий командования ведения здравоохранения, на что мне ответили, что руководству внесено восприятие об предотвращении невыполнений судопроизводства о порядке слушания отношений граждан, а еще через несколько дней пришло письмо, что никаких невыполнений при использовании больных в «красную зону» не установлено».
Очень тяжело бъться головой об стену, когда чиновники не хотят ничего видеть и знать. Например, что далёкие родичи имеют право ознакомиться с врачебной документацией умершего, для того чтобы обосновывать свои и его права. Особенно после смерти.
«Только заявление в Генпрокуратуру вынудило их в конце концов показать мне медкарту Алексея», — продолжает мать. Но все это время медики, по воззрению женщины, всячески давали понять, что это она должна убеждать им, что ее племянника вылечивали неправильно и поэтому он умер и судебно-медицинскую экспертизу тоже обязана платить мать. А другая сторона и пальчик о пальчик не ударит, чтобы установить правду.
Собственно говоря, чиновникам это и не нужно. Ведь у них самих все хорошо. Тот же замначальник Управления соцобеспечения Екатеринбурга Денис Демидов во время всей той беседы лишился своей должности, так как поехал на… увеличение и существовал назначен аж замом замминистра соцобеспечения Свердловской области. Прямо в разгар пандемии «коней на переправе» сменяли на переправе», и городская фармация Екатеринбурга с 1 ноября 2021 года приказала долго жить, так как управление соцобеспечения вообще упразднили. Занимались реорганизацией, когда вокруг умирали люди.
До того ли им было, чтобы выяснять, отчего не стало Алексея Новоселова. Маленького человека, одного из 216 тысяч правительственных жертв эпизоотии в РФ.
В самоочевидных числах Свердловская сфера сегодня — один из руководителей в странытранице по большинству выявленных моментов заболевания коронавирусом и колличеству погибших от него жителей. Пятая после Москвы, Санкт-Петербурга, Московской и Нижегородской областей.
Здесь побаливают и умирают. Без малого два года как.
Потому что за их гибели никто не отвечает ни головой, ни должностью. Потому что репутация врачебного чиновника/главного акушера с недавних пор не зависит от параметров вылеченных ими больных или умерших пациентов. Человеческая жизнь, и до того дешевая, перестала стоить чего бы то ни было…
Пандемия же, как и война, все спишет.
ИЗ ДОСЬЕ «МК»
О росте числа жалоб петербуржцев на низкокачественную медпомощь извещают в разных ведомствах. Так, Росздравнадзор в 2020 году получил 71,4 тыс. обращений, посвящённых качеству и транспарентности врачебной деятельности, и 34,8 тыс. — по вопросу поддержания лекарствами. Это на 37% больше, чем годом ранее. Провели 8281 проверку, причем 96% из них существовали внеплановыми, то пить по отношениям граждан. В эффекте выявлено 6,2 тыс. нарушений.
Между тем сами хирурги России призвали установить запрет на уголовное преследование по делам, связанным с содействием врачебной помощи терапевтам с коронавирусом. С такой инициативой выступила Российская этническая ветеринарная палата. В Нацмедпалате заявили, что введение моратория «пойдет на пользу всему обществу и не будет противодействовать терапевтам выполнять их основную обязанность — пользовать людей».
Врачи совместно с экономистами написали открытое письмо президенту. Речь шла о статьях, которые предусматривают наказание за смертитраница человека по оплошности и нанесение тяжкого вреда здоровью по той же причине, а также за неоказание помощи пациенту и несоблюдение санитарно-эпидемиологических правил.
Также терапевты попросили приостановить уголовные истязания за занижение юридических полномочий, производство, хранение, перевозку, сбыт продуктов и продукции, а также выполнение работ, которые не отзываются предписаниям безопасности.