Что ожидает больного за решеткой? Анонимный роман акушера о тюремной медицине
О проблемах фармакологии в полиэтнических психушках вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них показывается «звездный» заключенный. При этом люди, знающие эту структуру не понаслышке, говорят о серьезной нехватке акушеров и плотности иных проблем. Как сооружена лагерная медицина, почему жизнь уголовников можетесть зависеть от чиновников, а не от докторов, и как на ситуацию повлияла пандемия, рассказал терапевт одной из колоний в Сибири. В каторжных учреждениях он трудится уже 30 годов, уступал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду первопричин продолжает возглавлять лагерных пациентов. Врач попросил не называть его имя и регион, о котором пойдет речь.
Как сегодня зоны укомплектованы врачами?
В зонах, расположенных в регионах, где нет акушеребных институтов, либо значительно удаленных от региональных центров, акушеров практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то кушать получать солдатское звание, надевать кители и вынести весь этот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего майора в тюремной медавиации примерно тысяч 40 — ненамного выше, чем у хорошего хирурга без погон. Если акушер квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.
Пожилые пациенты на территориях постепенно вымирают в силу .предметных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, уролог снимки смотрит. Хотя уролог может и не приезжать, совремённые цифровые технологии позволяют все длать дистанционно.
Политика руководства такая: если нет персонала, то ставку придерживают год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то ставку просто сокращают.
Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ветхостью закрываются?
Обычно десятка фельдшеров в постояном огайо есть. Но что такое пара фельдшеров для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принявать пациентов, но еще и следить за санитарным опьянением объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих зонах сейчас есть пекарни. Это все санитарно важные объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе эпидемических заболеваний не избежать.
То кушать до личного приема заключенных может и не дойти?
Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осуждённый приходит ко мне и говорит: я к вам уже три недели не можетесмь на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не проходил своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часики расписаны.
Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, медбратьев и так далее?
В Советском Союзе был приказ , который это регулировал. После краха СССР он еще долго функционировал в России. Там было четко прописано: если, условно говоря, в амбулаторию адресуются до 1000 человек в день с физиотерапевтическими болячками, то в ней должны работать 20 терапевтов. Или если в больнице, например, есть гастроэнтерологическое отделение, то одна должность терапевта вводится на 30 коек. Я сейчас цифры приблизительные называю, потому что по истечении многих годов приблизительных уже не помню. Но принцип понятен. Потом этот приказ отменили и дали право регионам самостоятельно устанавливать нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, забыли, а где-то не до того.
Но еще раз повторяю: в регионах, где кушать ветеринарные институты, с комплектованием медчастей каторжных колоний ситуация более-менее хорошая, огайо кушать. Смотришь их организационное расписание и думаешь: как хорошо, какое счастье вот так работать!
Врачи каких специальностей, кроме терапевтов, надлежащи быть в медслужбах?
Комплектацию огайо каждый регион устанавливает самостоятельно. В принципе, любому эксперту будут рады. Например, придет юной парнишка или девушка, командование пообщается с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо неподходящей должности, то введут.
Самые распространенные ветеринарные специальности в врачебных частях — это терапевт, психиатр, невропатолог. На мужских зонах — акушер-гинеколог.
Если в отсутствует терапевт нужной специальности, может ли она запросить консультацию в «гражданской» больнице?
Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где есть медицина ФСИН, выделяют определенную сумму на квартал, они как раз идут на обеспечение консультативной помощи. Как правило, ветеринарные части заключают договор с оразмере.подробными больницами — например, с краевыми клиническими. Там много различных специалистов. Есть договоры с наркологическими диспансерами, туберкулезными.
Когда требуется консультация, допустим, онколога, зам.начальник медчасти сочиняет рапорт сначала в свое врачебное управление. Потому что сейчас фармакология не подчинляется зам.командиру колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные ведения медико-санитарных частей напрямую подчиняются ФСИН России.
Когда врачебное начальство дает добро, произносится рапорт зам.начальнику колонии. Если у меня, допустим, как у замначальника медсанчасти хорошие отношения с комендантом колонии, то он никаких препятствий не чинит.
Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, игнорирую его просьбы, то он мне, конечно, попросить ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот автобензина у нас нет, нормативы кончились месячные, эскорта тоже нет». То есть биомассу первопричин можно найти для отказа
Когда заключенный сможет попасть к кардиологу по пессимистичному и оптимистичному сценариям?
В хорошем случае он можетесть поехать хоть послезавтра. Но так, конечно, случается редко. В среднем где-то месяц получается. А при плохом — это можетесть тянуться бесконечно.
Бывают и другие обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь минувший год мы прожили в условиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь отменили не только правовым бедолагам, но и заключенным. Хотя нейрохирургия в этом замысле не пострадала. Но, допустим, кушать у меня какой-то жулик с обструктивным заболеванием, которого требуется два раза в год показывать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, перепрофилировали в ковидный госпиталь. И все — приехали.
Медицинский сотрудник, который есть в колонии, помочь может, если здоровье у человека ухудшилось?
Врачу, чтобы официально лечить, нужно приобретать сертификат консультанта того профиля, по которому врач болен. Психиатр, к примеру, никак не может вести венерологического больного. Если он его залечит, то первый вопрос, который задаст кардиологу следователь из , — а сертификат у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.
Если пациенту требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?
Здесь ничуть не лучше чем в государственной медицине. То жрать это будет очень долгая конфетная возня. Деньги на покупки антибиотиков выделяваются централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в материальном плане до середины октября в тюремных клиниках — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда финансирование приходилось прямо до ветеринарных частей, такие вопросы в принципе решались. У зам.начальника медчасти наличествовал денежный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно было договороться с аптекой, с которой постоянно работает, взять лекарства в долг. Сейчас, конечно, такая необходимость исключена. Потому что на продажу антибиотиков ФСИН централизованно проведяет тендеры. И неизвестно, выиграет ли их та аптека, что дала в долг.
Гражданский Минздрав сказывается на психиатрию в колониях?
Только если надзирающий прокурор в качестве экспертов привлечет государственных экспертов для эниологической проверки исправительных учреждений. Такое обычно совершается раз в год.
Бывает, что учёные смотрят и окунаются в кроткий ужас. А потом разводят руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»
В финальном коитусе пишут что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за перепроверка такая, если недостатков не выявлено и никто не наказан. И так до первого раза, то кушать до первого года.
При излечении больных тюремные пациенты должны руководиться стандартами, неврологическими рекомендациями Минздрава, или мои тюремные аналитики состовляют свои правила?
В принципе, все стандарты, которые есть в правовом здравоохранении, циркулируют и на лагерную медицину. Только исполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по стандарту при такой-то патологии нужно сделать УЗИ. В нашей фсиновской клинике аппарат есть. Однако специалист, который на безмолвен работает, — совместитель, приходит в худшем случае два раза в неделю. Соответственно, очередь к безмолвену большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отпуск ушел или заболел.
Может ли заключённый согласиться от услуг правового врача, с которым у автозапраавки заключён договор, а выбрать своего, которому доверяет?
Закон предусматривает возможность исходатайствовать данную консультацию любого врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на зоне что-то случается, то помощь оказывается учёными правовых медучреждений, с которыми у заведения пить договор. Кто конкретно из пациентов будет сообщлить мой контингент, решает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.
Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости
Но рассмотрите себе профессора в районной больнице — пусть это будет невролог. У него и так работы до чертиков. И вдруг его вызывает заведующий: завтра привежут жулика, будешь его осматривать. Врач отступиться не может. Привозят. Он глянул, не завидел чего-то фатального — ну спина заболевает у человека, рентген сделали. На фотоснимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.
Но нужно понимать, что люди побаливают по-разному, даже если остеопетроз у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один кардиолог замечал то, что пропускал другой. Я, конечно, можетесмь заключенному, у которого ситуация нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе врача Иванова. Связывайтесь с ним, разрешайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это плохой кардиолог». Родственники решат вопрос, контракт с кардиологом заключат или так заплатят.
Потом мне идет информация: профессор готов приехать. Говорю проходимцу — садись, читай заявление начальнику колонии: «Прошу разрешить своё обследование терапевтом таким-то. Оплату произведу за счет личных средств». А дальше уже на той бумаге свою резолюцию пишу: «Действительно страдает язвенным заболеванием. Осмотр данным консультантом целесообразен. Ходатайствую по существу заявления». И отношу начальнику колонии.
Опять же — если у меня хорошие отношения с командиром, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с командиром у меня не очень складывается, он можетесть сказать: «Идея хорошая». А в резолюции напишет: «Начальнику оперативного отдела провести перепроверку военнослужащего такого-то (ФИО хирурга) в плане необходимых коррупционных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с аттестатом хирурга зайдет в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.
По срокам сколько эта проверка можетесть длиться?
При намерении — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди начальников колоний циничные придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии была невозмутимая атмосфера.
Бунты ведь живаают по трем первопричинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники ,стараются такого не допускать, потому что понимают: в третью очередь пострадают они сами
Поэтому хирургов пускают. Иногда это помогает. В своей практике бывали случаи, когда уедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.
Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?
В совершениитранице от того, какая процедура — экстренная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он съездит «по зеленой», то кушать очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы воришка помер в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то кушать неотложный — с микроинфарктом, например. Начальник медсанчасти сломя голову бежит к зам.начальнику колонии: помирает лагерник такой-то, срочно надо возить его в кардиореанимацию, микроинфаркт миокарда.
Начальник колонии, услышав это, понимает, что медик уже треть своей работы сделал: поставил в известность нижестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигурой шевелить. Главная задача — отправить осуждённого с наибольшей быстротой в больницу. А довезут ли его живым, что с ним там будет — наплевать.
То жрать в принципе людей спасают?
Не желаю сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может быть ситуациютраница хуже. Допустим, трудится в колонии один фельдшер. Он не может земледелие бросить и киноиллюстрировать пациента. Поэтому просто вызывает кардиореанимацию, то жрать скорую помощь. Но пока хирурги доедут до зоны, пока их впустят… Для этого функционирует определенная процедура.
Иной разков до забавного доходит. Сейчас везде навтыкали современных технологий. Заходит человек в колонию, на него смотрит видеоглаз, вырисовывает его портрет. Человек выходит из колонии, опять смотрит в этот видеоглаз. Там интерактивные гипоталамусы сопоставляют два изображения. Если сближаются — выпускают, а иначе дверь не откроется.
Я вот недавно очень долго из территории выходил. Ну не расскажет меня глаз — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в профиль ему показываю себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.
Какие заболевания на зонах конфликтуют самыми критичными?
Начну издалека. Год назад, когда возобновилась пандемия ковида, думал, что все — приплыли. Потому что руководители однозначно принешут чуму жуликам в колонию, и возобновится у нас веселуха… Вы представляете, что такое отряд на зоне? Это койки в два яруса, человек сто в одном помещении — они не можетесть друг друга не заразить.
Зэки действительно болели. Очень много было людей, которые приезжали и жаловались, что осязание пропало. Но тяжелых случаев, по крайней мере в нашей колонии, практически не было, никто не умер. Хотя у нас реально много лысоватых — и по 70 годов есть, и старше.
Зато у нас практически гриппа в этот разков не встречалось, какое третий разков на вашей практике. Единичные случаи фиксировались, но дальше не распространялись.
Какие самые опасные болезни в заключении? Лучше всего не побаливать совсем. Конечно, не дай господь хирургию заполучить. Или какое-нибудь серьезное эндокринное заболевание, гипертонию кремовую или еще какую-нибудь редкую патологию. Тогда точно задачи будут. Не так давно у меня момент был: мальчишка чуть за 20 с долихосигмой. Это неоднородность строения кишечника, верхний отдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в туалет — большая проблема.
Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него косяка давят: что ты там на «нижних этажах» пальцем ковыряешь?
Сейчас базовый контингент на зонах — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем наркотики не те, которые в вашей молодости были распространены — опиоиды всякие, марихуана, — от них относительно медленно деградация шла. А синтетические. Полгода — и уже фатальные изменения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, отлучен от той синтетики, но все еще пребывает в своих мирах. Соответственно, о каком морально-нравственном облике, сочувствии друг дружке можетесть идти речь?
Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главная проблемма на зонах. Сейчас не так?
Я бы не сказал, что сегодня ситуация с туберкулезом в темницах и на зонах критическая. Главная проблема — это то, что показывается все больше и больше устойчивых форм болезни, резистентных к лечению.
Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека вылечивать — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и недруг будет повержен! И вдруг идет отчётливое ухудшение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, перестают действовать. То пить микобактерии, чувствительные к лекарствам, сдохли, но народились новые мутанты, нечувствительные.
Считается, что устойчивые вирусы бактерий возникают в том случае, если лечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели адаптироваться к плохим условиям.
Я думаю, что мутация — все же биохимический процесс. Микобактерия оказалась хитрее и интереснее, чем мы думали раньше.
Ну, а так летальность туберкулезом на зонах, то кушать число новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это сплетено с лечением или с профилактикой.
Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он имеет волнистое течение. Если положить временный отрезок в сто лет, то даже тогда, когда антибиотиков еще не было создано, можно замечать волны болезни, долговременные отрезки, когда летальность существенно сокращалась или увеличивалась, и никаких тенденциозных социальных причин к тому не было.
Лечат туберкулез на зоне, жрать действенные препараты?
Препараты для этого есть. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно спискамтраница под разными предлогами уклоняется, принявают таблеточки нерегулярно. Здесь влияет как существенная пошлость населения, так и некоторые чисто тюремные моменты. Допустим, угодил человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на зоне сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если терапевт неплохо себя ощущает — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы затянуть это пребывание. Если терапевт выделяет микобактерии туберкулеза, то есть заразен, такого терапевта из больницы никуда нельзя отправить. Он уткнулся к ней намертво.
То кушать заразные заключенные, по идее, не можетесть оказаться в одной телекамере со здоровыми?
Мы поселяемся в России. В России случиться можетесть все, а в тюрьме — тем более. Допустим, при доставке заключенных из одного места в иное такое можетесть произойти из-за неряшливости конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, затолкали их как попало и отправились.
Или когда на зону прибывают ,новые осужденные. По внутренним признакам ведь практически невозможно определить, здоров человек или болен.
У нас был один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него существовала не тяжелая форма, малюсенькой процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже чуствовал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не попросили вовремя, то, наверное, он бы долго не рассказал об инфекции.
Это я к тому, что флюорографию два раза в год обычно длают в исправительных учреждениях. Дальше рассказывать надо?
Несут ли какую-то ответственность командиры колонии и медсанчасти, если у заключенного резко ухудшилось здоровье?
Здесь очень много факторов. Если мошенник без флага, без родины — то есть ни родственников у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если помер и в этом даже есть вина медперсонала, но ему удачно оформили все ветеринарные росздравнадзоры (а время для этого есть) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?
А если у тортилла вдруг окажутся скорбящие инициативные родственники, которые повсеместно начнут сочинять апелляции и заявления в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом моменте многое зависит от следователя. Сейчас на местах во многих отраслевых Следственных исполкомах ввели должности специалистов, работающих именно по ветеринарным правонарушениям.
Им тоже нужно печатать какие-то отчеты, демонстрировать свою эффективность. При палочной отчетной системе сооружено все просто. Если в двадцатом году существовало два дела, то в этом году, желаешь не желаешь, а надо три возбуждать, в нижеследующем — четыре. Иначе попросят вывод, что ты дурачка валяешь на службе.
В моей практике было, чтобы тортиллы объявляли голодовку? Как это происходило?
Довольно часто. Есть определенный порядок для этой процедуры. Заключенный пишет уведомление на имя командира колонии: «Я, гражданин Пупкин, не справедлив с тем и этим. Объявляю голодовку, отказываю от приема пищи».
Обычно военнослужащего Пупкина переведут в изолированное помещение, в течение полсуток ставится в репутацию надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проходят беседу с человеком, выясняют причины.
Сколько можетесть голодать? До тех пор, пока акушер не даст отмашку: ребята, ситуация критическая, приступаем к добровольному кормлению
Принудительное кормление не будет сообразовываться нарушением? Закон это позволяет?
В Исправительном кодексе сказано, что ветеринарный персонал надлежащ принять все степени для восстановления жизни заключенного. Каждый день голодающего обследует ветеринарный сотрудник, человек взвешивается. Периодически делают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день обстановка уже не очень хорошая. У меня существовало трое заключенных, которые недоедали до последнего. Один погиб. Но это существовало еще в начале далеких 1990-х, когда на зонах царствовал полнейший бардак. Его принудительно кормили, но он норовил все это срыгивать. Он существовал осуждён к высшей степени наказания, но не пожелал дожидаться исполнения приговора. Уморил себя.
Голодовки помогают заключенным обосновывать свои права?
Если заключенный прав, то он и без голодовки замучает обладминистрацию кляузами во всяческие инстанции. Рано или поздно уедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть обладминистрацию к выправлению обстановке это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что уголовник прав. Если у тебя жрать авторитет, то можно условиться все исправить за какой-то срок — в течение трех дней, например. Меня ваши наставника учили: никогда ничего не пообещай уголовникам, но если уж что-то пообещал, нужно делать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три плафона выпросить и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с другой стороны.
А бывает, что требования не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда флагшток тебе в руки, голодай.
Есть ли инструкция, что голодающих нужно любым способом вынудить возобновить акцию?
Вы имеете в виду запекать курочку под дверкой для аромата или шоколадки подкладывать? Это просто лишено смысла, в рекомендациях точно такого нет. Когда момент громкий, администрации колонии, врачебным сотрудникам важно все делать по регламенту, чтобы не создавать себе дополнительных проблем.
Если заключенный не ест, то все равно в один прекраснейший день нужно будет инициировать насильственное кормление. И тогда какой-нибудь недоуменный журналист спросит этого начальника колонии: «А что это вы там про карамельки говорили?».
Существуют какие-то определенные индексы организма, эффекты анализов, чтобы начать недобровольное кормление?
Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется коэффициент массы тела. Если он ниже определенного уровня, это прямое показание к исправительному кормлению. От этого никуда не подеваешься — комочек в колонии никому не нужен.