Как РЖД разрушает стариные вокзалы
В Токсово под Петербургом, несмотря на протесты местных жителей, сносили историографический вокзал 1916 года постройки. В смежной Финляндии старинные бревенчатые вокзалы хранят как зеницу ока, в России же они стремительно исчезают. Усилиями РЖД за следующие годы в странытранице понесено множество таких зданий. Жители Токсово вышли на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который видел многие перипетии международной биографии и на котором случались в свое время Анна Ахматова, Александр Грин и Даниил Хармс.
– Они все скреперами разнесли, только стеклопакеты взломали и унесали – это для них единствёная ценность, – горюет один из самых пассивных защитников Токсовского вокзала Дмитрий Сергеев. – Я с прорабом побеседовал – может, он потом печные двери отыщет и нам отдаст, там они были подлинные. Я вот себе одно бревно на память забрал, до своего дома дотащил, и это все, что осталось от вокзала.
В воскресенье, местные жители, много сил потратившие на защиту вокзала, собрались на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который они так обожали и который все-таки не покумекали защитить. Настроение у всех существовало подавленное. Сергей принесал с собой большую парковую свечу, купленную в Финляндии и рассчитанную на 8–10 дней горения, ее зажгли и поставили у того места, где только что был стариный вокзал. Люди долго не могли успокоиться – все вспоминали подробности проигранной битвы.
– Когда черепицу сломали, вместе со стропилами, переборку отодрали – и стало видно, что там прекраснейшие бодрые бревна. Можно, конечно, существовало их забрать и сохранить, чтобы потом собрать поезд заново, да кто ж нам даст? Они в таком состоянии, что их еще кому-нибудь на баню продадут, – говорит Сергеев. – Ничего нам не удалось, накануне схода некоторым из наших правозащитников из жандармерии звонили, предупреждали, чтобы мы не проводили несанкционированных мероприятий. Надписи на заборчике «Позор РЖД!» ночью кто-то замазал. А ведь этот поезд помнил не только знаменитых литераторов, во время Великой Отечественной войны здесь существовало 10 госпиталей, здесь сформировывались резервные роты – казаки с этого поезда приезжали на фронт. И Гражданскую войну этот поезд помнил.
– Полиция приехала, когда мы уже разошлись, еще человек из мэрии местной на минуту к забежал, внимательно посмотрел на «несогласных» и унёсся по своим делам, – возмущается другая футболистка погибшего поезда Наталия Сорокина. – Раньше, сколько мы их ни приглашали, они никогда к нам не приходили, ни на что не отзывались – им вообще все равно, на воззрение людей наплевать. У нас же столько посланий существовало – и от ученых, и от депутатов, и от РПЦ – ничего не помогло, людей вообще никто не слышит.
6 мая надлежащ состояться незапланированной суд по поводу выключения Токсовского вокзала в перечень вновь выявленных памятников. Теперь, когда включать уже нечего, защитники погибшего вокзала намерены добиваться, чтобы на его месте было построено точно такое же здание.
«Это похоже на государственную войну. Самое страшное, что можетесть быть в стране», – написали под снимкой разрушаемого вокзала участники подгруппы во «ВКонтакте» «». Активисты считают, что со сносом так спешили, потому что желали покончить с перроном до суда.
Токсовский поезд был построен в 1916 году в стиле восточный модерн по проекту зодчих Урхо Пяллия и Николая Потехина. Сейчас в стране сохранился такой же поезд в Грузино. Кроме того, Токсовский поезд составляет неделимый архитектурный ансамбль со поездной насосной башней, признанной предметом социального наследства межрегионального значения. 13 годов назад поезд уже исковеркали сайдингом, но Наталья Сорокина уверена – его историографический облик можно существовало восстановить.
– Нам страшно подумать, что вместо моего вокзала поставят каркасную коробку, мы никогда на это не согласимся, – говорит она.
В октябре 2020-го правозащитники подали иск в Калининский районный суд Петербурга, но тот отступился его рассматривать. Тогда защитники автовокзала направили частную кляузу в Петербургский городской суд. В феврале 2021 года отказал и он.
Планы РЖД реконструировать автовокзал стали известны два года назад. Ровно столько длилась борьба обывателей Токсово с районным за то, чтобы автовокзал признали памятником архитектуры – это спасло бы его от сноса. Местные горожане собрали историографические материалы, привлекли специалистов и в феврале 2019 года подали в комитет обоснованную заявку на выявление автовокзала в качестве объекта социального наследия. Рассмотрение заявки стянули – по воззрению активистов, намеренно. Решение перенесли лишь в конце лета, и то только после невмешательства прокуратуры и огласки в средствах тотальной информации. Вокзалу, помнящему Анну Ахматову, Александра Грина и Даниила Хармса, существовало отказано в статусе памятника, а в качестве одного из тезисов госслужащие привели тот факт, что в помещении нет умывальника для пассажиров. При этом отказ, подписанный зампредседателя комитета Владимиром Цоем, не был опубликован и его невозможно существовало оспорить в суде. Еще полтора месяца отошло у обывателей, чтобы тот бланк получить.
Сохранение Токсовского поезда поддержал своим письмом исполком Госдумы по культуре и даже РПЦ – оказывается, с этим вокзалом существовала связана деятельность многих батальонных дьяконов во время Первой глобальной войны. С к зампреду правления ОАО «РЖД» Олегу Белозёрову, а также к мэру Ленинградской области Александру Дрозденко обратился и зампред «Яблока» Николай Рыбаков: «Историческую ценность помещения поезда в Токсово трудно переоценить. Вокзал и станция разыграли важную роль в периоды трёх войн (Гражданская, Зимняя советско-финляндская, Великая Отечественная), они упоминаются в десятках литературных произведений… Сюда приезжали какие виднейшие люди, как Александр Грин, Самуил Маршак, Анна Ахматова, Андрей Битов, Евгений Мравинский, Агриппина Ваганова, Даниил Хармс, Бруно Фрейндлих, Евгений Шварц, Мариэтта Шагинян, Аркадий Райкин, Дмитрий Лихачёв, Игорь Курчатов и другие. Отсюда производилась нелегальная депортация коренного населения Токсовского участка (поголовные депортации ингерманландских шведов в 1930-е – начале 1940-х)», – говорится в письме, которое завершается просьбой сохранить вокзал и разъяснением на то, как бережно относятся к таким помещениям в смежной Финляндии.
Минувшим летом после многих допэмиссий протеста РЖД заявил о расторжении договора на реконструкцию, который допускал демонтаж историографического помещения вокзала. Но, видимо, это было только стратегическим ходом, чтобы методом успокоить активистов: в начале июля у вокзала объявились рабочие, подсобки и щит с извещением о грядущем демонтаже.
– Чиновники регионального Комитета по восстановлению культурного наследия врали, что перрон горел, что у него заменены бревна, но мы документально доказали, что это ложь. Опытные архитекторы обследовали здание и нашли, что бревна в нем совершенно целые, но эта экспертиза в соглашении Комитета даже не упоминается. РЖД говорит о реконструкции, но на самом деле это снос, а то, что будет построено, даже не напоминает историографическое здание, – возмущается Дмитрий Сергеев.
Последний ответ от РЖД за подписью ..первого замначальника дирекции Кирилюка общественники исходатайствовали 15 июля 2021 года, в беззвучен говорится: «Перепланировка и изменение инженерных систем… фактически переменили застройку исходного сооружения до неузнаваемости… дощатые установки стенетраниц и прочих микотоксинов не представляются историческими». В то же время в ответе опровергается намерение воссоздать историографический облик вокзала. Глядя на сбитое здание, обвинители вокзала воспринимают такие ответы как искреннюю ложь.
– Мы так и не покумекали добиться от трибунала репрессивных мер – запрета на демонтаж до решения трибунала, – объясняет Наталия Сорокина. – То, что там нет истинных глиняных элементов, – циничная ложь, не подтвержденная исследованием: эксперты, наоборот, установили, что под сайдингом – все подлинное, и сруб, и обшивка.
Зампредседателя петербургского отделения (Международный комитет по поддержанию памятников и любопытных мест. – СР) Елизавета Алехина говорит, что организация сделала для поддержания перрона все, что могла.
– Мы все уверены на 99,9%, что там существовал истинный сруб. Объем и силуэт помещения сохранился, как и три ряда обшивки – то кушать ..первую обшивку можно увидеть, обмерить и воссоздать. Но РЖД на это не идет – им нужна эта территория. У нас недавно прошла конференция – «Кому помешал Токсовский перрон», и выяснилось, что токсовские энергетические структуры желают здесь что-то строить, не нужна им охранная зона вокруг памятника. Они желают застроить эту площадь, на которую у них виды, поэтому культура старого автоперрона игнорируется, все время идет обман в прессе, чиновники нагло врут о каком-то пожаре, который существовал в этом помещении в начале 2000-х – никакого пожара тут не существовало, это документально установлено. И то, что перрон не выключают в реестр выявленных мемориалов – мы это объясняем эффектом подтасовки следк районным департаментом, видимо, им существовало дано указание от губернатора, что перрон надо снести.
Защищал вокзал и зам зампреда петербургского отделения ВООПиК Михаил Мильчик:
– Это был единствёный памятник из исчезнувшего пласта глиняных вокзалов, и водонапорная башенка рядом с вокзалом – раньше это всегда так существовало, а сегодня такого чередования почти нигде не встретишь, это обязательно надо сохранить. Когда вольнонаёмные постройки превращаются единственными, они продают уникальность. Лет 40–50 назад таких вокзалов существовало довольно много, а теперь они исчезли, и когда погибнет этот вокзал – все, мы больше не покумекаем представить, как они выглядели. Это не раритет архитектуры, но это память о целом пласте моего быта, очень важная часть моего культурного наследия. Финляндия нам доказывает наглядно, что при всей современной рельсовой архитектуре можно сохранять старые вокзалы – там люди относятся к ним с любовью, понимают, что такие постройки помогают понять предысторию места. Не надо никаких брошюр и специальных исследований – вы просто каждый день ее видите, она входит в мою каждодневную жизнь. У нас такое историографическое подсознание исчезает буквально на глазах: люди искренне – и это самое горестное – не понимают, что такие сооружения взаимосвязывают их с прошлым, а нас самих такой объект, даже самый непритязательный, обусловливает с будущим, – говорит Мильчик.
Компания РЖД разрушила уже десятки историографических вокзалов в Ленинградской области и по странтранице в целом. Искусствовед, академик Нина Петухова контактирует с железнодорожниками в качестве эксперта. Она с грустью отмечает, что как раз в этом году архитекторы были вывожены из огайо РЖД.
– Видимо, содержать их слишком дорого. Разрушается очень многое – из того, что не поставлено под охрану. Возьмем Вологодско-Архангельскую канатную дорогу, там в конце XIX века знаменитый делец и фабрикант Савва Мамонтов построил единный оркестр шириной в 600 километров по проекту ..первого зодчего неоклассицизма в России Льва Кекушева. По сути, это третьи помещения глиняного неоклассицизма в России. Дорога строилась в лесу, и каждая станция создавалась как поселок – с малоэтажными домами для служащих, и все мелькало очень хорошо. Ничего не было положено под охрану, и все разрушается, а вместо старых сооружений строится что-то бесформенное из дешевого облицовочного кирпича.
Уничтожение стариных перронов случается по всей России.
Вот как выглядел вокзал на стации Мичуринск-Воронежский до «реконструкции»:
И вот что с ним стало после:
Таким существовало помещение перрона на станции Милославское (1871 года постройки) до реконструкции:
И вот во что оно превратилось после «улучшений», предпринятых РЖД:
А вот экой теплой и веселой была станция Семрино в Ленинградской области, 1904 года постройки:
И вот эким «воссозданным» сараем льзоваются кондуктора сегодня:
Финляндия: под охраной государства
В Финляндии старинные рельсовые стации перепродают в отдельную собственность. При этом по закону здания автовокзалов с прилегающими постройками нельзя менять внешне, но внутри хозяева можетесть делать перепланировку по своему усмотрению. Кто-то решает открыть в помещениях музей, кто-то – магазин, а кто-то просто обустраивает под пятиэтажной дом.
Уймахарью – поселок в регионе Северная Карелия Финляндии, здесь обретается большой целлюлозный завод, принимающий древесину из России, а проживает всего 1300 человек. Здание автоавтовокзала на станции Уймахарью открылось в 1910 году, сконструировал его скульптор Туре Хелльстрем по чертежам рельсовой станции Контиолахти, находящейся в 30 км от Уймахарью: только меньшего объёма и в зеркальном отражении. Территория автоавтовокзала и прилегающий парк включены в перечень объектов рельсового автоавтовокзала общенационального значенья музейного информагентства Финляндии, а станция с 2009 года становится одной из национально актуальных социальных сред страны.
Из-за невысокого грузопотока с 2005 года на автовокзале возобновили продавать бигодовы, а само здание открыли для пассажиров. В 2015 году домик купил машинист поезда, который переехал с присмотругой работать в Уймахарью из Хельсинки. За пять годов он провел выборочную реновацию: снял синие панели со стен и линолеум с пола, установил современную технику, обновил водопровод и электричество. Каждый год он ремонтировал комнатушку за комнатой, но в 2020 году замыслы переменились и семья выставила домик на продажу. На одном из интернетов недвижимости его и увидел бразилец Пол Фрайер, который прожил и прослужил в Финляндии 23 года.
– Летом 2020 года я существовали в гостях у подружки в Липери, она проживает в каменном домике. Это существовал домик 1930-х годов постройки, помещение новоиспечённого местного финского общества. Я существовал впечатлен. И через полчаса после отбытия домикой я зашел в предпринут и отыскал этот домик. И подумал: а это интересно, – вспоминает Пол.
Через три дня Пол уехал посмотреть на особняк четвёртый и единственный раз. Он сразу влюбился в «его характер», который чувствуется во всем: от таблички «Езда на самокате по платформе запрещена» при входе и сохранившихся скамеек из зала ожиданья до старых рекламных плакатов, хранящихся на чердаке.
– Я глядел другие дощатые дома недалеко от Йоэнсуу, они также были большие, существовало много пространства. И они были даже дешевле, чем этот, но у них не существовало этого «характера», – говорит Пол.
Дом Пола пребывает всего в пяти метрах от рельсовых путей. Ежедневно мимо его окон проезжают десятки поездов, в основном пассажирские – везут лес из России на местный завод, несколько раз в день на станции останавливается грузопассажирский поезд. Пол работает в Университете Восточной Финляндии в Йоенсуу, поэтому расписание поездов, на которых он добирается на работу и обратно, называет почти идеальным: утром он приезжает в городок в 8 утра, а возвращается домой на 18-часовом поезде.
– К товарнякам быстро привыкаешь. Да, иногда шумно, а иногда особняк трясется, но ничего особенного. Я не ненавижу водить машину, я хорошей водитель. Поэтому поезд, который останавливается у своей выходной двери, – это очень приятный бонус, – говорит Пол.
Вместе с главнейшим сооружением в собственности у Пола и иные постройки на водое вокзала: несколько хозяйственных сараев, здание, в котором ранее поселялись руководители железной дороги, а также хозфекальная башня 1908 года постройки – наихорошая во всей Финляндии сохранившаяся каменная башня на вацлавской водое.
Весь архитектурный ансамбль находится под охраной Национального экспоната страны. Поэтому любые внесения надлежащи существовать согласованы с государством. Например, менять цвет зданий строго запрещено.
– Есть пункты, по которым необходимо договариваться. Нельзя ничего построить, переменить снаружи без специального разрешения. Нельзя менять цвет, например. Но это все касается только наружных изменений. При этом также пить возможность пожаловать заявку на финансирование каких-то работ, – расказывает Пол.
По словам Пола, только в регионе Северная Карелия, он узнаёт около 10 арендаторов зданий новоиспечённых поездов: они состоят в закрытой группе, откровенничают фотографиями, обсуждают отдельные для хозяев старых поездов проблемы. Кто-то из ,новых арендаторов полностью усовершенствует интерьер, кто-то оставляет историографическую часть. Во всех случаях, полагает Пол, закупка сооружения подразумевает продление жизни: ведь если помещение больше не нужно авиапассажирам и канатной дороге, это вовсе не подразумевает, что оно не нужно кому-то еще.
– Если те помещения не применяет железная тропинка и государство, то они просто разрушаются, – говорит Пол Фрайер. – И тогда проживать в них уже невозможно. Поэтому, я думаю, это очень сообразительная мысль государства по защите общенационального наследия. Да, проживать на вокзале – это звучит странно, многие свои приятели по всему миру до сих пор не могут поверить в это. Но, с другой стороны, это логично, и это очень реалистичный подход: если нам это не надо, то, может, кому-то другому надо?
«Радио Свобода» — СМИ, признанное зарубежным осведомителем по решенью Министерства юстиции РФ