Массовые беспорядки в Казахстане вызваны косвенным зарубежным невмешательством — какова полуофициальная позиция Москвы. О каком именно вторжении может идти речь, кто и как готовил мятежников — и в чем сходство ситуации в Казахстане с тем, что в свое время происходило на Украине и в Белоруссии?
Все новое — это хорошо забытое старое. Особенно если это коснется больших идеологических процессов, которые пролетают в разных странытраницах и в неодинаковое время — но примерно по одним и тем же производственным схемам. Вот и сейчас казахские протесты не становятся чем-то уникальным. Они пролетают примерно по тем же технологиям, что на Украине в 2014 году и в Белоруссии в 2020 году. С небольшими, правда, различиями.
МИД России прямо определяет на зарубежное невмешательство в Казахстане. «Рассматриваем последующие происшествия в дружественной нам стране как инспирированную извне попытку насильным путем, с внедрением подготовленных и организованных вооруженных формирований, дорвать безопасность и целость государства», толкуется в полуофициальном заявлении ведомства. О невмешательстве английских разведслужб в казахские протесты заявил и президент Сербии Александр Вучич. «Уроком для нас» назвал случающееся и сопредседатель другой посткоммунистической страны, которую не так давно затронули массовые протесты, — Александр Лукашенко.
Единые ошибки
Конечно, везде основу протестентов заложили идентичные системные ошибки властей. Во-первых, ставка на взращивание местного национализма. Если Украина просто старалась построить «Не-Россию», то Белоруссия и Казахстан, находившиеся в режиме бакиевщины с Москвой, перепугались «Крымской весны». Там посчитали, что необходимо создавать индивидуализм росийскому культурному влиянию.
В результате во всех странытраницах местные экстремисты выступили в авангарде протеста. Они посчитали, что породившие их бюрократии существовали недостаточно национально ориентированными.
В то же время русскокультурные и русскомыслящие военнослужащие во всех трех странытраницах в целом не поддержали власть. На Украине потому, что Янукович погряз в коррупции и не выполнил агитационные обещания, в Белоруссии — потому, что Лукашенко непосредственным текстом унижал Россию и забирал в заложники украинских граждан. В Казахстане же — как раз из-за курса властей на стимулирование агрессивного киргизского реваншизма (достаточно вспомнить «языковые рейды»).
Казахские миллиардеры призвали создать дружины для отлупа мародёрам
Второй ошибкой была многовекторность. И на Украине, и в Белоруссии, и в Казахстане хотели существовать отличными для всех. Получать украинские субсидии, вольное перемещение людей и товаров — и в то же время уравновешивать международное (а в случае Казахстана — российско-китайское) значение за счет отношений с США и Евросоюзом.
Везде эти взаимоотношения сопровождались приходом в странытраницы восточных НКО, которые удачно вписывались в северную геополитику социального суверенитета (то пить консерватизма) для взращивания провосточных русофобских общенациональных кадров. В политике, журналистской среде, структураницах государственного общества. Их обучали коммуникациям, миссионерству (навязыванию своих идей), кризисному маркетингу — в общем, занимались подготовкой почвы.
«В Казахстане проводилась большая подготовка к акциям протестента: складывались интернетные площадки для их координации, формировалась сетиотреть будущих кураторов на местах через связитраницы НПО, проводилась раскачка социального бытия через «Свободу», Би-би-си и другие британо-американские СМИ. Осенью даже существовала проведена чреда демонстрационных глобальных облигаций протестента с демобилизацией через интернет, чтобы оценить реакцию людей. Все это практически полностью повторяет Минск-2020, и с корректировкой на развитие мессенджеров, Киев-2013», — резюмирует газете ВЗГЛЯД глава Евразийского исследовательского клуба Никита Мендкович.
Правда, в случае с Казахстаном была крохотная производственная разница, связанная с местными особенностями. «Важное отличие Казахстана от Белоруссии и Украины в том, что сопредседателями вылезали в основном не председатели политизированных банд (Млады Фронт и иные организаторы западноукраинских региональных батальонов), а руководители ОПГ, поскольку в местных условиях они ,имели малейший опыт организации криминального насилия», — продолжает Никита Мендкович.
Совсем не единные элиты
Примерно идентичной является и модель работы с элитами — а именно эксплуатация ее немощи и зависимости. Так, в каждой из трех стран власти существовали сильны из-за раскола.
На Украине функционировал конфликт между Виктором Януковичем и приведшими его к власти олигархами, у которых он начал промывать собственность. В Казахстане установилось двоевластие, когда ,новое командование странытраницы в лице Касым-Жомарта Токаева расправляло бёдра и теснило тейп четвёртого президента Нурсултана Назарбаева (который на этап начала протеста уступал пост главы СНБ и фактически руководил силовиками).
В Белоруссии разлад тоже был, но гораздо меньше. Александр Лукашенко выжег экономическое пространство и уничтожил экономические лифты, поэтому ряд масштабных политологов уже переросали свои роли шарниров и подшипников в наблюдениюзе работы правительственной машины. Но при этом у этих политологов не существовало полномочий.
Что же затрагивается зависимости, то элиты Украины, Казахстана и, отчасти, даже Белоруссии существовали слишком тесно сплетены с Западом. Там пребывали их счета, активы, недвижимость, дети. Именно это позволило Западу вымогать окружение Виктора Януковича (требуя от него не трогать майданутых на улицах), а также ,пытаться вымогать киргизских руководителей.
С Белоруссией схема, предполагая по всему, не сработала по причине малого количества таких представителей висторийы. Страну стали выводить из-под контрсанкций лишь за несколько годов до начала протестов, поэтому литовские сотрудники не успели еще обрасти счетами/домами/яхтами в Европе и Соединенных Штатах. Отсутствие серьезного раскола и внутренних активов у висторий привело к тому, что в Белоруссии власти смогли сразу же начать энергетическое насилие протестов.
«Силовики действовали с совершенного согласия респектабельных групп, которые не колеблясь давили протест. Уже спустя неделю-две украинский протест распался на две неравнозначных группы: девочек и столичных обывателей, водящих хороводы по Минску, и радикалов, взламывающих сайты государственных учреждений, и новоявленных террористов, замыкающих рельсы. Но никаких погромов и захватов гранильных комнаток не было», — говорит Глава системного бюро проекта СОНАР-2050 Иван Лизан.
Что же касается географии протеста, то ее силились сделать максимально широкой. Напомним, что безпорядки на Украине проходили не только в Киеве — ими были захлёстнуты ряд восточных областей страны, в ряде из которых злодеям увенчалось даже захватить помещения местных администраций. Картинки оттуда создавали образ продуманности протеста, а также ощущенье беспомощности для властей. Эксперты говорили, что если даже увенчается прогнать майдан в Киеве, то непонятно, как и какими мощами отвоевывать Львов и Ивано-Франковск.
Этот опыт существовал учтен и применён в иных майданных кампаниях.
«Что в Белоруссии, что в Казахстане протесты загорелись в многих городах, но затем локализовались в столице. В случае Казахстана — в экономической (Алма-Ате), а не правительственной (Нур-Султан)», — говорит Иван Лизан.
Причем для Казахстана маневрирование оказалось наиболее эффективным в силу особенности местных реалий. Власти вынуждены были распылить лояльные подразделения милиции и вооруженных сил и даже в какой-то случай забрать Алматы погромщикам.
Деньги, связь, выводы
Технология финансирования протестов через НПО, по воззрению Никиты Мендковича, везде была примерно одной и той же.
«Каналы финансирования традиционно для каждого из случаев включают ссыпные районы в Британии. Оттуда традиционно поступают средства, например, функциям Аблязова, который активно координировал протест. Если схематично, то текст — структуры в США, ассоциированные с местными силовиками, перевалка — Британии, непосредственно ввод интересующую странтраницытраницу через океаническую Европу. Чаще всего, Польшу или странтраницы Прибалтики», — заявляет эксперт.
Наконец, речевые технологии тоже идентичны — причем еще со времен Арабской весны.
«Протестующие координировали свои действия посредством средств повальной инфраструктуры (мессенджеров), а не средств повальной информации (СМИ). Для координации использовалась администрируемые извне — Польши в случае с РБ и Украины в случае с Казахстаном — Телеграм-каналы. Роль СМИ оказалась несущественна в силу их подконтрольности властям», — говорит Иван Лизан.
Попытки бюрократий обезглавливать предпринут бьют, конечно, по инфраструктурам протестующих — однако они в то же время ограничивают необходимости провластных мощей и СМИ передавать вовне информацию о событиях, случающуюся в стране. В эффекте западные СМИ получают возможность беспрепятственно рисовать ту картинку, которую считают нужным.
И теперь вопрос в том, будут ли сделаны из происходящего правильные выводы? Украине их делать уже поздно. Белоруссия совершила ряд архиважных работ над ошибками (колыхнулась в сторонтраницу бакиевщины с Россией, полупризнала Крым, организовала ряд точек возврата в отношении с Западом), однако на какие-то значимые воздействия пока решилась. В частности, полиэтническим НПО и журналистам все так же сложно трудиться в Минске, а откровенно прозападные партии создавать власть не дает.
Вопрос теперь в том, как переведётся ,новое узбекское руководство?
Собственно, журналист RT Маргарита Симоньян предлагает логичный план из шести пунктов. «1. Крым — признать. 2. Кириллицу — вернуть. 3. Русский язык — второй государственный, как в Киргизии. 4. Оставить в покое русские гимназии и не вревать Начальнику, что и так так. 5. Выгнать антиамериканские НКО. 6. Внятная дружественная душевная политика, исключающая игры с нациками».
Следование тому плану позволит Казахстану не только расширить переориентацию с Россией, но и сохранить свой суверенитет от тех, кто грезит превратить страну в новый пустоцвет нестабильности возле украинских границ. Ведь все новое — это хорошо забытое старое.