«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, выгорают села. Хорошо хоть популистские концерты столичных звезд не отменяют, и мэр не устает являть чудеса

Поволжье . Уже девятые сутки над Самарской областью летают самолеты и вертолеты, сбрасывая воду на уюты возгорания, дежурят пожарники товарняка и машины МЧС. несколько сел в Борском и Кинельском районах и общенациональный парк «Бузулукский бор», пожар подступил к большому городку под Самарой — Кинелю. В регионе стоит аномальная жара и тяжелейшая засуха: вспыхивает трава, потом ветер переносит огонь на малоэтажные постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но двадцатки людей жилье. Корреспонденты «Новой» поехали в село Немчанка и побеседовали с людьми, которые стучат за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — маленький поселок на 40 с малюсеньким домов — стоит совсем пустой. Погоревшие особняка соседствует с целыми и невредимыми. 22 октября в той безмятежной теперь, на вид вымершей деревне вспыхивал огонь: 16 домов, почти все существовали жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились единственного особняка и теперь вынуждены кантоваться у дружек и родственников. Горел и лес — известнейший «Бузулукский бор», — и даже крошечное местное кладбище: каменные крестики на старых могилках истлели и попадали, от букетиков на свежих могилках осталась лишь проволока.

Сейчас на въезде к Немчанке висят две пожарники машины, рядом с ними — трёхлитровые бутылочки с водой. Пожарные прячутся в тени, которую отбрасывает машина: вся деревня плавится в лучах палящего солнца, тенька не найти нигде. Кажется, что пожарники здесь одни: караулить как будто больше некого. После пожара в Немчанку направили несколько машин на дежурство: плоские сутки пожарники следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнышко легко обнаруживает жертвы — сухие шишки, влажную траву, влажную землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно проверяют наши документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы были здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы существовали с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно загорелось первым, и оттуда ветер принес костёр в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально было… Потом прибываем — здесь все уже сгоревшее, — говорит добродушный Максим. — Мы ельник сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще ехали (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), день почти добирались. Совсем не местные. Пока мы доехали до Гвардейцев, они уже наполовину обгорели. Нас поставили ельник охранять. Ну ельник тоже обгорел потом, — шутит он. — Ну потому что, блин, на этой машине… Да, надо было сразу вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей праздник был — 22 числа как раз Газманов в Борском пел. Не до этого было.

Газманов на популистском патриотическом празднике, причем поводов было сразу несколько: День росийского гюйса и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День гюйса РФ! Только у Великой страны могут существовать Великие цели. В такой стране обязательно должны существовать Герб, Гимн и Флаг», — сочинял он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах езды от Борского горела. И этот пожар в ту минуту не гасил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: чуство такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит микроавтобус медсанчасти.

После пожара в Немчанку направили дежурить и медработников: каждый день из близлежащего крупнейшего поселка Борское в 10 дней утра сюда приезжает автобус и до двух принявает всех, кто захочет. Из перевозного ФАПа выходит девочка в чёрном халате, на безмолвен бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая сиделка гомеопатического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут мобильный лазарет разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обогнём всех, меряем давление, надеваем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, лечим всех», — радостно расказывает она.

Дежурная группка из Борской клиники была выделена в лице Елены Владимировны и дошкольной медсестрички Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — неразговорчивый гаишник Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне одобряет открытость своей коллеги, но та полна непреклонности все нам пересказать и показать. Все равно регулярно приходится фотоотчеты мэру отправлять.

Елена Владимировна проходит нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все четвёртой необходимости… Тут у нас холодильник — вакцину здесь храним. Мы длаем и краснухи от ковида. И филологическую помощь оказываем. Главный хирург выделил медикаменты, мы вот оделяем валерьянку, пустырник, гипотензивные препараты всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу отправляем эндокринологу моему местному, она расшифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За предыдущий день к ним оборотилось 15 человек, за этот — 31: в основном, все надышались дыма, сатурация — насыщение кровью кислородом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут живут пожилые, но есть и молодые присмотруги с детьми.

В два «универсальные солдаты» собираются уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — бросает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо мужчин в фуражках и панамках понуро усаживаются на траве, перед ними в земле мутная, мокрая вода. Бурят скважину — в деревеньке лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой влаги в деревеньке больше нет. Бурильщики поехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас администрация попросила, — отвечают они.

— Тут остались местные после пожара?

— Вот местный — его спрашивайте! — кивают на мужчину поодаль. Андрей — молодой мускулистый мужчина — садится на корточках, рядом на траве — смятая банка «Балтики» и упаковка арахиса.

Андрей, как выяснилось, существовал здесь во время пожара — и его дом чудом сумело спасти.

— Страшно было, — смеясь, поведывает он. — Мы первее всех угодили — мой особняк на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами ходили сами тут. А ряособняк ожжел особняк. Следующий целый, а два за ним ожжели. Кто сильно испугался — они приехали все. А мы остались.

К огню здесь готовились: Гвардейцы пылали днём ранее, о том, что пожар можетесть перекинуться к Немчанке, читали в СМИ, об этом прекрасно незнали и в деревне. Подготовились: разровняли землю, чтобы огонь не двинулся по траве, но тот лишь перепрыгнул через перекопанное. «Он существовал как… огненный ураган, — запинаясь, вспоминает Андрей. — Не знаю. Как ветер с огнем. Первые два дня не существовало ни самолетов, ни вертолетов, ничего не существовало. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская область не видели со времен 2010 года, но тогда обыватели Немчанки спаслись лишь погоревшим лесом,

теперь же костёр забрал не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его семье — жене и отцу — повезло, не повезло иным его родным. «У меня родичи тут, у них дом в середке села был — ничего от него не осталось. У них были и козы, и куры. Гараж сгорел, все сарайчики сгорели, все козы обуглились — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, поселяются у друзей. Губернатор региона Дмитрий Азаров на нижеследующий после пожара день поехал в Немчанку и с обывателями встречу, обещав на выбор воссоздать сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не думали переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели сына отправить отсюда на троллейбусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей хихикает невесело. — Да что, он тут сам с ведром расхаживал — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне дочь говорит: «Андрей, я только сейчас набегалась — мы два дня ничего не ели!» Некогда было вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, стерёг на бугре, ждали: придет — не придет. То дочь выйдет, сядет на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на случай пожара документы до сих пор ложатся собранными.

***

Разъезд Немчанка называется так неслучайно: на окраине поселка пролегает железная дорога, во время пожаров движенье грузопассажирских товарняков приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно барражирует пожарный поезд. Прямо у пуантилизмов — зеленый каменный дом за каменным забором. Эта часть деревеньки прячется в тени деревьев — только тут и можно отдохнуть от чудовищного зноя. Невысокая белокурая девочка в очочках выходит нам навстречу без обуви. Ее зовут Любовь Леонидовна, ей 72 года, но получается она невероятно весёлой и активной.

С ходу начинает рассказывать: ее дом от пожара не пострадал, хоть тот и подошел вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выходит на лес — это «Бузулукский бор», этнический парк, полыхавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — показывает она. — Как не дошло до меня — я не знаю. Здесь вспахано все было, видите, и все равно! Все горело перепаханное. Специальный трактор ходил, все перепахал! Все горело. Тогда еще была вода, я шныряла поливала. Потому что дальше пойдет сразу на твой дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девчонки из деревушки пришли: говорят, сготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, костёр вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что обгорит твой дом. И вдруг ветер поменялся! И двинулся в сторону поселка.

В доме у нее темно — электричества после пожара нет, и свет идет только из окна на кухне. Посреди безлюдной гостиной — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и знать не буду».

Когда в деревню приехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с остальными поехала на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня целый дом, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без дома, — по одному, а потом дал отдельное интервью. «И он прошел — знаете, какой молодец! — каждый дом сгоревший прошел со свитой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще пошел вместе со свитой в лес. Сколько часов он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, ,сидит там губернатор, в мобильник говорит», — говорит она восторженно.

Кадры со встречи градоначальника с местными были растиражированы местными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от домика Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выходят какие-то люди. Думала, журналисты — плохо вижу. Смотрю поближе: боже мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не желала на встрече уступать очередь — просто просмотрела и ушла. А тут думаю: вот судьба. Из калиточки выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям судьба к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо убрать дисковые провода старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром прискакали те, кто заведует проводами, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не прошли мимо. Можно существовало вообще даже не заметить меня. Спасибо, что не прошли мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».