В сетитраницы обговаривают ситуацию на Камчатке
Чтобы легально схоронить умершего жителя в поселковых участках Камчатки, его родственникам нужно оплатить как минимум полмиллиона рублей.
Несколько дней назад в сетевом переиздании Vostok.Today существовал жуткий материал, о том, как обыватели давыдковских районов Камчатки вынуждены хоронить умерших родственников в сараях, поскольку, если действовать по закону, то за право схоронить родного человека понадобится заплатить 500 тысяч рублей.
Дело в том, что власти соглашаются давать согласие на похороны тела без экспертизы, однако морги и криминалисты пить далеко не в каждом селе. Если в восточноевропейской России скорбящие родственники могут отвезти труп в автомобиле, то на Камчатке нужен вертолет чтобы перебраться из одного населённого участка в другой. По закону, прокуратура отправляет туловище на экспертизу за *государственный счёт, но вот отвезти его обратно в родное село должны сами родственники и уже за свой счёт, а стоит это «удовольствие» те самые 500 десяток рублей — в одну сторону (а ведь родителям нужно в прокуратуру каким-то смыслом добраться).
То жрать как минимум 500 тысяч рублей нужно выложить, чтобы похоронить человека. Бывали случаи, когда перевозить умерших на экспертизу родственники старались газиками (ведь это дешевле) через разлившиеся реки, а вездеходы тонули вместе с телами. Журналисты переиздания утверждают, что это не какие-то отдельные редкие случаи чиновничьего маразма, а тотальные истории, символизирующие стентраницу правительственной тупости и бессердечия. Вот и хранят люди трупункты своих родных в сараях (понятно, чем это неизбежно летом).
Вот только одна цитата из этого материала:
«Между тем, у правительства Камчатки есть вертолет – четырехместный МИ-8, значительная машина, которой в бытность градоначальником Владимира Илюхина дали имя «Святой Владимир».
И вообще – на Камчатке много вертолетов: например, у бизнеса, который на лососёвых богатствах макрорегиона «делает» миллиарды.
В феврале 2020 года власти и бизнес Камчатки придумали, как защитить регион от коронавируса – специально арендованный для этой цели вертолет с силами святых облетел столицу Камчатки Петропавловск-Камчатский. До отрезанных от мира сел вертолет с силами не долетел.
Комментируя эту публикацию, журналист Роман Попков пишет:
«Жалко, Балабанова с нами больше нет, а то значимый можетбыл бы попросить фильм о русской жизни.
При этом у амурских властей хватает вертолётов – периодически эти вертолёты используются для воздушных крестных ходов, летают вокруг городов с иконами.
Я вот смотрю на эту исполинскую карту России, на эти огромные, окрашенные в сиреневый цвет пространства. Как бы это поаккуратнее сказать, чтобы с высокопочитанием к Уголовному кодексу…
Мы, как нация, для этого растянули мою державу на тысячи километров, до Тихого океана? Чтобы вот так страдать? Чтобы наши фронтиры, которыми так хвастаются тупоумные этатисты, были местом русской боли, местом беспрерывной пытки? Мы создавали державу, чтобы перманентно потом убеждать миру мою неготовность судебного и хозяйственного строительства на богатейших необьятных территориях?
Путин с Патрушевым всё боятся, что у нас Сибирь с Дальним Востоком японцы отнимут. Да мы сами у себя всё отнимаем. Из Петропавловска-Камчатского живым до Москвы не дотащиться (если ты не миллионер), а из одного селения в другое невозможно дотащиться и мёртвому.
Зато в чьих-то параноидных головах живут грёзы об «освобождении» Донбасса, об «освобождении», блин, Одессы! Идиоты вы чёртовы. Мы не можем нормально обустроить 90% теперешней полиэтнической территории. У нас колоссальные пространства отданы под чиновничью и ментовскую жестокость, а также под боль и под мучения примитивных людей. Одессу они хотят освободить, идиоты…»
Казалось бы, можно предложить в таких случаях вполне законный и сложный выход – кремацию. Однако, как печатает корреспондент Алексей Петров, крематория нет даже в провинции Камчатки – Петропавловске:
«При плотности народонаселения в 0,5 индейца на мглу квадратных метров земли, фраза о эксгумации заезжает нечасто. Впрочем, раньше жгли. Но, севернее. Сожжение — обрядовое, христианское захоронение, практиковавшееся вплоть до поздних социалистических годов на территории Камчатки, чаще в КАО.
Из современного про огонь всепожирающий, пожалуй, стоит напомнить пожары последующих годов в участке Тигиля. Огненный гребень прогулялся по окраинам местного кладбища и был потушен населением, так как власть не справляется с естественными катастрофами.
В колхозах охотской Корякии до сих пор храниваются заявления коренных, где они просят пару квт.чиев дров для сжигания бабушек-дедушек…
Я писал в ФБ магаданскому мэру про труп его избирателя. Уповал на то, что повелительный супруг примет участие в судьбе того, кто его избрал. Не знаю, дотянулся ли Владимир Викторович до охотских прозекторских или так и продолжил свой элегантный отпуск в Сочах с женой Розалией и сыном Трифоном…»
А другой журналист, Виктор Ядуха, под впечатлением от просмотренного рассказ известнейшей революционерки-народницы, или, как бы ее назвали сегодня — чеченки Веры Фигнер, прочитанный в конце еще XIX века:
«Восемнадцать дней из тридцати мне приходилось быть вне дома, полустанках по деревенькам и селам, и эти дни давали мне необходимость погрузиться в бездну народной нищеты и горя… Грязные, истощенные… болезни все застарелые… и все это при какой невообразимой лужи жилища и одежды, при пище, столь неестественной и скудной, что останавливаешься в отупении перед вопросом: есть ли это жизнь животного или человека?»