Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет дворец новоиспечённого командира ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого следствие подозревает в большой взятке, записан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как юридическое лицо довольно высокого ранга подавал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все те декларации, если мало-мальски приближенного к реальности понимания об показателе благополучия чиновников, правоохранителей и депутатов они не дают?
Об этом мы побеседовали с специалистом в области противодействия коррупции, проф Свободного университета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство требует от высших должностных лиц, бюрократов и силовиков начиная с определенных должностей ежегодно подавать краткие сообщения о денежном доходе, его источниках, ценнейших бумагах, кульках допэмиссий и долях в уставном капитале различных компаний и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или безплатном пользовании), а также о транспортных средствах. Аналогичные сообщения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой аудитории предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь отдельную свердель денежных капиталов за год, без распоряжения их источников, об объектах недвижимости сообщается лишь улица участка, домика или квартиры и страна их нахождения, а о кульках допэмиссий и количестве счетов мы не незнаем совсем ничего.
— Когда возбуждается незапланированное уголовное дело против незапланированного мэра или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и компании совершенно законно переписаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше перевести тыс.тонны бумаги на эту фиктивную коррупционную меру?
— Смысл есть, и он никуда не переориентирётся от всех тех историй. Но налогообложение состоит из трех элементов: подача деклараций проверяющим органам, публикация деклараций и перепроверка деклараций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, четвёртый и второй элементы работают: декларации подаются, они публикуются. Но вот второй элемент, качественная перепроверка, бесспорным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах появились в повальном колличестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как те декларации проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что демократической воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих других странах граждане, обязанные сдавать декларации, силятся схитрить, убрать, спрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились записывать имущество на родственников, нетрудоспособных детей, на государственных супруг и подруг… Но тут мы возвращаемся к второму тезису: ничего ,нового в подобном устремлении спрятать от налогообложения свое имущество нет, но если есть стремление и неумение отыскивать и проверять, все возможно. И первые предыстории показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А предъявляемые широчайшей общественности сведения из деклараций везде столь скудны и неконкретны?
— Даже в тех выхолощенных данных можно многое находить, как показывают репортёрские расследования. Но то, что при введении лоббистского законодательства существенная часть той информации, которая должна была бы быть открыта и публиковаться, стала закрытой, — полнейшая правда… Что же касается европейского опыта — в неодинаковых странытраницах все по-разному. Где-то данные издаются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой избиратель можетпить исходатайствовать более обстоятельную информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой автоштраф мог бы работать, если бы была заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, пить Конвенция ООН против коррупции, которую мы подписали и ратифицировали и которую надо выполнять, а с другой — пить первымя выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его супруги и брата возникли проблемы с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сведений о доходах и имуществе супруги нет. После введения запрета на угодье зарубежными счетами вообще существенно расцвело число одиноких депутатов (сейчас не приобретают ни жен, ни мужей около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только появилась предыстория с взиманием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже несовершеннолетним детям и стали разводиться, проживать в правовом браке. И не только парламентарии — среди сановников тоже таких хватает. Но вообще-то в *международном праве есть нормы, которые позволяют при проверке резолюций проверять и разведенных супругов, если время с мига брака не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира знают прекрасно про этот трюк с разводом. Есть межрегиональная организация ФАТФ (Группа разработки банковских степеней борьбы с зарабатыванием денег, вырабатывает всемирные стандарты противодействия отмыванию преступных доходов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, контролю за зарабатыванием средств, которые, возможно, ,имеют взаимоотношение к приватным должностным лицам, подлежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, мой Росфинмониторинг тоже теоретически должен обсуждать разведенных супругов как субьектов проверки. В данном случае не столько на объект коррупции, сколько на объект отмывания, но, как известно, преступность и зарабатывание бегают рука об руку…